Палата просыпалась лениво, женщины расслабились вне дома, зная, что о завтраке думать не надо, и их тут покормят. Издалека раздался “трубный бас”, как говорила медсестра, это самых голодных несли на кормление.
− Иринка, твоего несут! − с уверенностью сказала соседка.
Ирина разулыбалась и приготовилась к кормлению. Детская медсестра поприветствовала всех и вручила женщине младенца, тот уверенно нашел грудь, и его торопливые причмокивания растопили сердце молодой мамы радостью и блаженством.
Когда ребенка первый раз принесли на кормление, соседки по палате подошли посмотреть. И чуть ли не в один голос закричали “Мишка!”.
− Почему Мишка, мы его Павлом решили назвать. − обидчиво произнесла Ира.
Женщины потоптались возле нее, поглядели на младенца еще и еще, но за всех ответила самая старшая и опытная из мам − Зоя, у нее уже было двое детей, а вчера она родила девочку.
− Мишка он, и все тут, девочки, у вас есть варианты, − и все дружно выдохнули “нет”.
Когда пришел муж она с опаской показала ему мальчика, ожидая его реакции. Тот взглянул на малыша и нежно произнес:
− Мишка!
− Но мы же решили…
− Мишка, − решительно произнес новоиспеченный отец, − второй будет Пашкой.
Однажды, гуляя по коридору, она услышала знакомый бас и понеслась к детскому отделению, навстречу ей вышел детский врач:
−Не волнуйтесь, мамаша, вашему Мишке не понравилось, что его побеспокоили, поставив градусник.
Ирина вернулась в палату и расстроенная, спрашивая соседей:
− Ну почему всех называют просто грудничками, а моего ребенка Мишкой.
− Потому что красивый, − уверенно сказала санитарка баба Зина, убираясь в палате. И Ирина смирилась.
− Михаил Сергеевич Платонов − хорошо звучит, думала она каждый раз во время кормления.
Вот так одно слово, искренне произнесенное совершенно чужими людьми, определило маленькому человечку жизненный путь, он стал личностью, ведь он сразу себя проявил, обратив на себя внимание множества людей, чем то зацепив их, вызвав к себе интерес.
Михаил с детства знал эту семейную историю и периодически проверял свой “магнетизм”, как говорил дед. Он нередко просил случайных попутчиков, новых коллег угадать его имя и всегда слышал одно − “Мишка” в детстве и “Михаил” в зрелом возрасте. Почему? Одному Богу это известно.
***
А сейчас, шагая по улице, Миша радовался солнечному утру, людям, шедшим навстречу, потоку машин на дороге, торопящихся куда-то. Он считал, что ему очень повезло и с семьей, и с жизнью вообще. У него была дружная семья, где любовь и понимание царили всегда. В те давние времена ее называли красивым словом − интеллигентная. Отец был инженером-технологом на заводе, мама преподавала в музыкальной школе. С Пашкой правда не вышло у родителей, зато у него были две сестрички-близняшки, имена которых все же оканчивались на любимый слог родителей, Маша и Даша.
Он закончил университет и получил престижную профессию программиста. Еще у него была любимая жена Кристина, от которой он очень хотел сына. Пока они жили на съемной квартире, но Миша планировал в ближайшее время переехать в дом деда в пригородном поселке, дед слег и за ним нужен был уход. А дом тоже требовал ухода, поэтому на семейном совете решили, что Миша будет жить с дедом. Сейчас он и ехал к деду, его выходные полностью посвящались деду.
Сиделка,ухаживающая за Дмитрием Тимофеевичем, в эти дни отдыхала. Кристина с ним ездить не хотела, говорила, что на работе устает и хотела бы отдыхать по выходным. Миша не настаивал, видя, что дед тяготится ее присутствием, а если честно, он видели то, что дед ее недолюбливает, а это его задевало.
Он сел на пригородную маршрутку и собрался подремать, но не тут-то было. Перед самым отходом зашла женщина с девочкой, и тут же Михаил произнес про себя −“Женька”. И сразу подумал, а так ли это на самом деле. Но мать ее кроме, как зайка, никак ее не называла. Девочке было лет шесть, она вела себя хорошо, не крутилась, не болтала, а вертела в руках какую-то игрушку. Маршрутка въехала в поселок и Михаил двинулся к выходу. И тут же услышал:
− Евгения, нам выходить.
Он помог выйти сначала девочке, а потом ее маме. И отправился к дому деда, они шли за ним, девочка то бежала вперед, то отставала, наконец, словно не выдержав одолевавших ее эмоций, она, поравнявшись с ним, произнесла:
− Дядь Миш, вы мне нравитесь, женитесь, пожалуйста, на моей маме.
− А откуда ты знаешь, что я Миша, − удивленно спросил мужчина.
− Секрет, − весело рассмеялась Женька.
А вот и дом, но Мише не хотелось расставаться с девочкой. А та и не думала об этом, подбежав к воротам она уверенно позвонила. А Миша, доставая ключ, понял, что эта женщина психотерапевт и массажист в одном лице. Маме рекомендовала ее подруга, она долгое время лечила ее маму. И для деда это был отличный вариант: 15 минут массажа и 1-1,5 неспешного чаепития с приятной беседой незаметно переходящей в сеанс психотерапии.
− Да еще и очаровательная Женька на “закуску”. Мама не ошиблась, только они обычно по пятницам приходят, — размышляя Миша открыл калитку и пропустил гостей вперед.
− У дочери вчера праздник был в садике, поэтому мы сегодня приехали.- оправдывалась женщина, словно услышав его мысли.
− Дед, мы приехали! − крикнул внук.
− Дедуля, мы тут, − вторила ему девочка.
− Доброе утро! − дед сидел в кресле и улыбался. Подбежавшая к нему Женька с детской непосредственностью обняла его и поцеловала, − вы уже познакомились?
− Нет, но они меня уже знают. Дед, знаешь, я только увидел это маленькое чудо, входящее в маршрутку, так уже знал, как ее зовут, видно у нее “аура узнавания” такая же как у меня. А мама держит в тайне свое имя.
− Тамара, − произнесла женщина, и добавила, − Николаевна.
− Так, − сказал Дмитрий Тимофеевич, − у нас сеанс массажа, а вы, молодые люди, займитесь чаем.
Миша выложил на стол все, что привез деду, а потом они, взяв ведро, направились в подвал, где мужчина набрал в ведро овощей на неделю, банку с помидорами, а Женя выбрала абрикосовое варенье. Подготовить стол к чаепитию было не сложно, нарезали колбасу и сыр, лимон, который девочка посыпала сахаром, сказав что так мама учила. Миша положил в вазочку любимое печенье, которое сделала мама, а Женя из своего красивого рюкзачка достала коробочку пастилы. После этого поставили чайник на огонь и стали ждать, заваркой чая заведовал дед.
За чаем дед был задумчив, Тамара, стесняясь его внука, однозначно отвечала на вопросы. Зато Миша и Женя, со своей “аурой узнавания”, заливались соловьями, Миша себя не узнавал, так ему было хорошо. А дед только удивленно на него поглядывал, потом менторским тоном сказал:
− Девочки сегодня остаются с ночевкой, что-то мне сегодня плоховато, а на Мишу надежды никакой. И вообще, моя пенсия позволяет делать массаж чаще. Тамара Николаевна, мне бы хотелось, чтобы вы приезжали в пятницу вечером, а уезжали утром в понедельник. Подумайте, до утра, тогда обговорим и сумму, − и он отправился к себе.
− Мам, соглашайся, у дедушки так хорошо,- клянчила девочка.
− Действительно, соглашайтесь, ведь дед в последнее время благодаря вам таким счастливым выглядит. Побудете еще и завтра, тогда и решите.
− Я подумаю, − вежливо сказала Тамара Николаевна, но глаза ее были непроницаемы, Миша так и не увидел что в них было, может согласие, а возможно и отказ.
− Профессионал, − с уважением подумал он, − и добавил, − ну тогда я пойду с дедом попрощаюсь и вернусь домой.
Дед согласился, что женщина стесняется внука и примет его предложение быстрее, если его здесь не будет. И Миша поехал домой. Возле дома посмотрел на окна квартиры, они были темны.
−Спит, устала, − с нежностью подумал он.
Тихо повернув ключ, чтобы не разбудить Кристину, вошел в квартиру, повесил на крючок спортивную сумку, с которой ездил к деду и в темноте увидел светлые чужие мужские кроссовки, удивившись, для верности посветил зажигалкой. Прошел на кухню, а там на столе стояла бутылка шампанского, коробка конфет и два фужера. Миша вышел также тихо, как и вошел.
Ему было стыдно, стыдно за то, что он вот так неожиданно узнал об измене своей жены. Вообще стыд довольно странное ощущение. Вроде бы нам должно быть стыдно за то, что лично мы совершили в жизни неправедного, но нам чаще всего бывает стыдно за то, что мы невольно становимся свидетелями нехороших поступков и вот за это-то свидетельство нам и стыдно. Миша вспомнил о том, как недавно на почте получил только половину посылки, его тогда убедили, что в это отделение почты посылка пришла уже с уменьшенным весом, они тут ни причем. И именно Миша в тот момент испытывал стыд за взрослых женщин, которых это чувство, почему-то не мучило и они вполне убедительно это ему доказали.
Миша не знал, куда ему идти, поэтому бесцельно шел по городу, пока не понял, что стоит перед домом своего лучшего друга Саши Лаврова. В одном из окон еще горел свет, но он решил позвонить. Саша сразу ответил. Через две минуты они уже сидели во дворе в беседке. Излив душу Миша сказал:
−Я не знаю, как мне поступить.
−В этом деле советов не дают.
−Я понимаю, что сам должен принять решение. Если честно, то я ее даже видеть не хочу.
−Так о чем речь, за тебя уже твое сердце решило. Пойдем спать, завтра побудешь у нас, раз домой идти не хочешь, а в понедельник … − он просто развел руками.
Отпросившись с работы Миша съездил в загс и подал заявление на развод. Он не хотел никаких объяснений, оправданий. Для себя он все решил, а о том,что будет делать эта, ставшая за минуту чужой, женщина, он уже не думал. Он позвонил хозяйке квартиры, обрисовал ситуацию и сказал, что оплачивать квартиру не будет, убедительно попросив, оставить пока в квартире свои вещи, так как встречаться с бывшей женой не хочет.
Родители молча приняли его дома, сестры тоже промолчали, они Кристину не любили и винили брата в том, что он в людях не разбирается. А в четверг, забрав вещи, которые были у квартирной хозяйки, он благополучно перебрался к деду. Они долго беседовали и в конце концов сели за партию в шахматы, как бы поставив точку в семейной жизни Михаила. В пятницу приехали Тамара Николаевна и Женя.
Ситуация складывалась щепетильная, женщина хотела вернуться к прежнему графику работы, но дед с Женькой заартачились. Приехали Мишины родители и навели порядок, Михаил был водворен в летнюю кухню и приставлен к ремонту, в свободное время ему помогал отец, Сергей Дмитриевич планировал до конца лета закончить ремонт.
Затем приехали на лето Маша и Даша, перешедшие уже в десятый класс и затребовали себе в подружки будущую первоклассницу Женьку, которая теперь жила здесь безвылазно. И всегда, почему-то, оказывалась рядом, когда Михаилу требовались какие-то инструменты, чтобы тут же принести их. А Михаил с удивлением начал понимать, что с некоторых пор ему нравится вечер пятницы.
Любая история, мои просвещенные читатели, не заканчивается, она продолжается…
***
Миша возвращался домой из загса, где ему, наконец, вручили свидетельство о расторжении брака. За эти полтора месяца, на его счастье, он ни разу не видел Кристину. Но не раз думал, что когда-нибудь они встретятся, не в Москве же живут, как же она будет смотреть в его глаза, будет ли ей стыдно, а может быть стыдно будет ему, за то, что он нечаянно оказался не в нужном месте не в нужное время. Непредсказуема наша жизнь, разве думал Миша, что такой короткой окажется его семейная жизнь.
Ведь он любил ее, почему же так получилось, что его любви оказалось недостаточно, чтобы удержаться от измены. Что это, закономерность семейной жизни? Нет, ведь сколько людей доживают до золотой свадьбы. Отсутствие детей? Опять нет, ведь многое пары годами ждут детей, и, чаще всего, дожидаются. Или это просто элементарная непорядочность и отсутствие уважения к жизни другого человека, а, по большому счету, и к своей тоже.
Мужчина не находил ответа, вот поговорить бы с дедом, но тому сейчас не до него, он весь ушел в ремонт, да и разве можно разговаривать в таком кильдиме. Вот с сентября все разъедутся, тогда они снова и начнут свои задушевные беседы. Но вдруг в окне кафе он увидел малыша, с аппетитом расправляющегося с пиццей, и Миша решил тоже полакомиться пиццей. Войдя в кафе он тотчас увидел Кристину. Она сидела в дальнем углу кафе в окружении подруг и весело болтала с ними.
В этот момент Михаил подумал, что готов к разговору с ней. Ему показалось, что она абсолютно не переживала из-за развода, наслаждаясь тем, что есть здесь и сейчас. Он подумал, что, наверное, так и надо реагировать: без надрыва, без переживаний. Но ведь закрывая одну за другой страницы своей жизни, можно потерять не только смысл жизни, но и саму жизнь, получив взамен “пшик”.
Сейчас для него настал благоприятный момент не унижаясь, при всех ее подругах ответить на то оскорбление, которое она ему причинила. Михаил направился в ее сторону. Подойдя к столу, где сидела вся компания, он поздоровался и обратился к своей уже бывшей жене:
−Кристина, вы можете забрать свидетельство о разводе, оно уже готово. Но выбирайте аккуратнее нового спутника жизни, он может оказаться слишком агрессивным.
И мужчина не торопясь, направился к выходу. Из кафе он вышел с необыкновенным чувством легкости, как будто он скинул с себя тяжелый груз. Вычеркнуть полтора года семейной жизни он не мог, это хоть и отрицательный, но опыт, значит он должен оставаться с ним, как укор его неумению разбираться в людях. Ведь даже младшие сестренки намекали на фальшь и неискренность Кристины. По дороге он купил две огромные пиццы на ужин для огромного семейства, собравшегося у счастливого деда, три последних года проживавшего в одиночестве. А сейчас Дмитрий Тимофеевич наслаждался обществом родных ему людей ( или, как говорила Женька, “разлюбезнейших родственников”).
Нести коробки с пиццей было неудобно, он уже подумывал доехать до дома на такси, как рядом такси и притормозило. В машине сидела Тамара Николаевна и приглашала его в машину, где на заднем сидении уже лежали две такие же пиццы. Аккуратненько разместив свои, Миша сел и засмеялся:
− Даже для нашего большого семейства многовато, придется гостей приглашать.
− Один уже есть, − кивнула женщина на таксиста. − Знакомься Михаил, это мой старший брат Вадим.
− Очень приятно, а главное во время, − засмеялся Миша, а Тамара уже звонила Женьке.
− Зайка, встречайте нас , а то мы не справимся без помощи, − и указала брату, как проехать к дому.
Через пару минут они остановились у дома, изменившегося за месяц ремонта до неузнаваемости. А у ворот стояла большая компания, готовая принять не только четыре пиццы, и не только в руки, но и парочку тортов или пару ведерок с мороженым. Словно исполняя их желание, таксист открыл багажник и вытащил оттуда три ведерка, на которых все увидели надпись “Пломбир”. Женька, к удивлению всех, подбежав, поцеловала его, взяла одно ведерко, Маша и Даша тоже взяли по ведерку и убежали ставить их в холодильник.
В доме их ждал хозяин. Дмитрий Тимофеевич держал в руках рулон обоев и готовился сказать речь. Но Тамара Николаевна подвела к нему гостя и представила того всем присутствующим:
− Знакомьтесь, мой брат Вадим, − познакомившись со всеми, Вадим сказал:
− Мне очень приятно узнать поближе семью, которая помогла моей сестре перенести тяжелое для нее время.
− А мы и не знали, Тамарочка, что оно было тяжелое для тебя, думали, что у тебя все в порядке, а ты, оказывается, скрывала от нас свои сложности.
− Сложности были с Женечкой, которую бывший муж пытался у меня забрать, но теперь все позади.
− Ну раз со всеми проблемами мы разобрались, то перейдем к торжественной части,− произнес Миша, предоставляю слово хозяину дома.
Дмитрий Тимофеевич, разворачивая постепенно обои, зачитал отчет о ремонте его дома, где была дана оценка проделанной каждым из присутствующих работы и выдана заработная плата в конвертах. А Женя получила еще и поощрительный приз лично от дедули − большой розовый школьный ранец, от которого она пришла в полный восторг и кинулась к деду целоваться.
А потом все сели за стол. Пицца ушла на ура, за разговорами просидели за столом больше часа, Миша посчитал нужным мельком сообщить семейству, что получил свидетельство о разводе. К его удивлению все долго молчали и с интересом смотрели на него, будто ждали продолжения. Он не заставил себя ждать и, подойдя к гостю, произнес:
− Вадим, я прошу у вас, как у единственного знакомого мне родственника Тамары, руки вашей сестры!
−А мы с ней детдомовские,− сообщил тот доверчиво и добавил,− и, глядя на вашу дружную семью, рад дать вам свое согласие.
Все шумно захлопали, весело заговорили, поздравляя Тамару и Мишу. А Женька села Мише на колени и крепко его обняла. Расходиться никто не хотел, потом вспомнили про мороженое и Даша с Машей быстренько разложили его по порциям. Но и после мороженого никому не хотелось нарушать ауру близости и понимания, возникшую в эти минуты между ними. И каждый, кроме крепко уснувшей на коленях Миши от впечатлений дня Женечки, старался оставить, где-то в закоулках своей души, легкий флёр таинственной нежности и легкой печали.