– Сонечка, пироги вот, – бабушка протягивала два пакета, – Это вам, а это Виктории Ивановне передай.
– Бабуль, да не ест же она пироги.
– Так ведь с черникой это, с творогом, в четыре встала, чтоб …
Бабушка старела, и теперь выпечка пирогов для неё, действительно, стала близка к подвигу.
– Давай, мы с Максом и детьми съедим все. Они любят, – Соня забрала пироги, аккуратно положила их на заднее сиденье машины.
– А Виктория что ж, совсем не ест печево-то….?
И вот как объяснить бабушке, что свекровь не возьмёт эти пироги не столько из-за своей диеты, сколько из-за того, что привезены они из этого ненавистного ей села Быстрово, о котором она и слыхом не слыхивала, пока не привел Максим в их дом Соню. Не возьмёт, потому что испечены они в этом доме женщиной, которая прям-таки виновата в том, что вырастила внучку, что отправила ее учиться в тот же вуз, где учился сын Виктории Ивановны, виновата в том, что сын полюбил эту самую внучку, такую недостойную его, и, таки, женился.
– Да, бабуль, не ест. Фигуру бережет, – только и сказала.
Соня быстро представила, как Виктория Ивановна сделает удивлённое лицо, сморщится, изобразит что-то близкое к тошноте и откажется вполне себе сдержанным благородным тоном.
– Благодарю, но нет.
А потом с осторожностью предостережет сына и внуков в том, чтоб они на пироги не налегали, а то мало ли … Сын, конечно, пообещает, нахмурит брови, покивает: «Конечно, конечно, мама, спасибо». Но как только мама уйдет, зайдет на кухню, потрет ладони:
– Пирожки-и..
И пирожки разойдутся по желудкам семейства вмиг. Бабушка умеет делать их удивительно поглощаемыми.
Бабуля у Сони была самым дорогим и близким человеком. Она ее вырастила. Мамы Сони умерла, когда Сонечке было пять. Исчез, растерявшийся от неожиданной смерти молодой жены, и ее отец.
Сейчас Софья приезжала просто так, дела здесь были окончены. Два месяца назад она продала дом умершей бабушкиной бездетной сестры. Дом старенький, но денег с его продажи вполне хватило, чтоб сделать первый взнос по ипотеке. Туда же пошли сбережения Сони, да и бабушка в стороне не осталась. Как внучке не помочь?
Дорога летела навстречу, Соня ехала домой. Уж два года, как она с рук купила машину. Аромат пирожков заглушал ароматизатор.
А Соня думала о свекрови. Как хорошо, что она перестала ей навязывать свою услужливость. И как плохо, что так долго она к этому шла.
Мама Максима, конечно, достойная женщина. Соня думала, что если б такое было возможно, Виктория Ивановна постаралась бы сама родить и воспитать жену для сына. Именно такую, какая её бы абсолютно устроила. Остальные – мимо.
Соня по натуре своей всегда была коммуникабельной, сговорчивой, открытой и уважительной.
– Слушай, как такую, как ты, может не любить свекровь? – удивлялась подруга Маша, – Ты ж последний кусок любому отдашь.
– А ей не нужен последний, ей нужен первый, – отвечала тогда Соня.
Вспоминала, как первый раз привел ее Максим знакомиться с родителями.
– Ты только джинсы не надевай. Мама не одобрит.
И Соня тогда была несказанно рада подсказке, выспрашивала еще у Макса, что мама любит, а что нет. Что ей подарить? И ничего в этом зазорного или подобострастного она не видела. Нормальная реакция девушки – понравиться будущей свекрови.
Соня была готова полюбить её, как мать, тем более, что своей у нее не было. Она была готова угождать, меняться, если нужно, учиться науке семейной жизни.
С тем и шла… Характер у нее мягкий.
А потом, на этом первом знакомстве, услышала случайно, когда зашла в ванную.
– Что за вид у неё! Кошмар! Юбка эта пуританская …, – свекровь говорила с мужем, тогда ещё живым свекром.
Соня даже в зеркало увидела, как покраснело её лицо от расстройства и стыда за эту свою ужасную, как уже казалось, юбку. Она прикусила до крови губу.
– Бабушка вырастила … Ну, а где же твоя мать, милочка? – спрашивала Виктория Ивановна, когда сели за стол.
– Мама умерла, когда мне пять было, у неё…
Свекровь фыркнула…перебила.
– Ну, этого ещё нам не хватало! Не надо нам подробностей и страстей, пожалуйста…
У Максима на маму был иммунитет. Выработалась защитная реакция. Он не расстраивался, смотрел на мать весело, иногда морщил лоб и поддакивал, соглашался. Просто, чтоб не вводить маму в стресс, чтоб не объясняться, не доказывать свою правоту. Так было проще. Он кивал, но делал по-своему.
В этом была какая-то ложь, недосказанность. И Соне было жаль Макса. Она привыкла, что семья, близкие – это те, кто и без слов вникнет в каждую складочку души, а тут… Ну, ничего. Ведь она теперь здесь, в их семье. И тепло её растопит этот лёд.
А как бабушка ждала сватов тогда. Как готовилась! Но Виктория Ивановна была, в принципе, против их брака. И решение сына для неё было настолько тягостным, настолько её обидело, что в конце концов оказалась она в больнице.
Свадьбу отметили позже лёгким столиком в кафе. Без бабушки. Виктории Ивановне в этот вечер было особенно плохо, она выходила на балкон, а с нею и все немногочисленные гости – муж, старшая дочка с зятем, друг Максима и сами жених с невестой, конечно.
– Мама, может воды? Может скорую? – Соня не на шутку переживала. Она с первых же дней начала называть свекровь мамой.
И только потом уж сестра шепнула Максу, чтоб с Соней он на балкон не ходил. Именно Соня и является причиной маминого плохого самочувствия. А Соня честно не понимала – почему…
Молодые сразу стали жить отдельно. У Виктории Ивановны была еще квартира от ее родителей. Для Максима. Квартира находилась в этом же пятиэтажном доме.
– Ты эту безвкусицу убери! – сразу велела свекровь, как только увидела картину, повешенную Софьей. И Соня убирала. Наверное, и правда, безвкусица. У свекрови было чему поучиться. И Соня была не против.
– Мам, я тут сервиз присмотрела, посмотрите? Хочу посоветоваться.
А потом, когда свекровь случайно положила трубку мимо рычага, Софья слышала…
– Посоветоваться она хочет. Деревенщина, она и есть деревенщина, хороший вкус уже не привьешь…
– Мам, я борщ сварила, принесу, угощу вас.
– Не надо нам. Ещё не хватало в нашем доме твоей стряпни…
Родился Артёмка. С тем, что Софья – её невестка, Виктория Ивановна постепенно смирилась. Она безумно любила Артемку, мучилась от нерасположения к Софье и от привязанности к малышу.
Вскоре умер свекр. Викторию Ивановну поддерживали, успокаивали. Делать старалась эта и Соня.
– Ну, не переживайте так, мама.
– Да что ты понимаешь в этом, молчи уж! – услышала она.
Алинку, внучку, свекровь любила гораздо меньше. Наверное, потому что это была девочка, похожая на Соню. А Софья все старалась и старалась угодить, расположить и доказать свекрови, что она достойна ее сына, что она вполне подходящая для их семьи…
– Я Максиму сказала, чтоб он подошёл к завкафедрой, чтоб поговорил о должности куратора курса. Как вы и хотели, мама.
– Хорошо. Только разве станет он тебя слушать? Кто ты для него…
А потом, когда один за другим закончились у Софьи декреты, она вышла на работу. В строительной кампании требовался рядовой бухгалтер.
Кампания росла, Соня – тоже. Своей старательностью, коммуникабельностью и исполнительностью доказала, что может многое.
Прошло время и Соня стала главным бухгалтером довольно-таки успешной строительной кампании. В те годы, как на грибах разрастались подобные частные организации. Ее зарплата превосходила зарплату мужа в два, а порой и в три раза. Приходилось много работать, они немного отдалились друг от друга.
– Кто ты, а кто он! – продолжала говорить свекровь, а Соня не спорила, не приводила доводом зарплату. Она привыкла соглашаться с Викторией Ивановной. Только вздыхала иногда, жалела, что как ни пыталась много лет, так и не смогла расположить к себе свекровь. Видно, и верно, она – деревенщина.
– Ты – деревенщина? Ты? – подруга Маша ругала её всегда, – Да ты на себя посмотри! Ты ж умная, начитанная, ты в профессии — ас, тебя все уважают … Прическа, макияж, одежда. Да ты супер-дама! Кого ты слушаешь!
Тем не менее «деревенщина» купила себе подержанный автомобиль, но вполне себе хороший. Помогли коллеги — мужчины, не подвели своего бухгалтера. Иногда нужно было ездить по объектам стройки, машина ей была нужна.
– Соня, отвезешь меня завтра в десять в поликлинику. Я записалась на прием, – звонила свекровь.
– Мама, я не могу в десять. Я на работе буду, у нас как раз совещание.
– Да брось ты свою стройку! Нашла тоже дело! У тебя муж без пяти минут кандидат наук. А она на стройке – позорище…
– Не могу. Как бросить? Я главбух.
– Ой, нашлась тоже, важная персона. Ну, так отвезешь меня или нет?
– Нет, не смогу…
Свекровь бросила трубку. Софья расстроилась до головной боли. Алинка слышала разговор, видела состояние матери. Иногда дети мудрее родителей.
– Мам! То, что ты не нравишься бабушке, это вообще не твоя проблема. Это её проблема. И пусть она сама ее решает. Перестань ты ей угождать во всем. Может хватит уже? А?
И Софья задумалась. А ведь Алинка права. Да и Маша. Сколько можно? Изначально же было понятно, что все бесполезно. Так зачем себя изводить?
И она просто прекратила общение со свекровью. Больше не навязывала свою помощь, не приглашала на обеды и чай, не предлагала подбросить на машине, не звонила из магазина с вопросами – может что-то нужно. Решила так – нужно будет, позвонит сама.
Свекровь тоже не звонила. Она не привыкла звонить первой, она привыкла, что звонят ей. И в конце концов, когда Соня однажды, при встрече во дворе, шагнула к свекрови по инерции, свекровь демонстративно отвернулась и прошла мимо.
– Чего там у тебя с мамой, Сонь? Она говорит, что вы поссорились, – Максим пришел от матери.
– Нет, мы не ссорились.
– Ну, может наладишь отношения?
– Максим, ты столько лет со мной, столько лет знаешь маму. Скажи, а я их разлаживала, эти отношения? Я всю жизнь только и делала, что пыталась их наладить.
– Ну, ты же знаешь маму…
– Знаю. Теперь знаю. И докладываю – мне наладить отношения не удалось. За двадцать лет нашего с тобой брака. И я, наконец, имею право поставить точку. Не удалось, значит, не удалось. Точка.
И почему-то совсем не было скверно на душе, как раньше, от каждого разлада со свекровью. Было все равно. Как будто и нет этой женщины.
– Сонь… Ты прости, но она намекает на квартиру. Мол, квартира её… Надо помириться просто.
Софья оцепенела. Квартира, в которой Софья прожила почти двадцать лет, которую ремонтировала и обставляла, в которой выросли ее дети, действительно принадлежала свекрови.
Но замерла она лишь на мгновение. Трюк свекрови не удался. На этот раз она не возьмёт верх. Соня посмотрела на Максима.
– Максим, я не ссорилась. Но на поводу не пойду. Больше не пойду. Если вопрос стоит так, я просто уйду из этой квартиры. Дети, хоть и имеют право остаться здесь, но… В общем, им решать, уйти ли со мной, или остаться.
– Соонь! Ты чего? Я от тебя такого не ожидал. Мать сложная, конечно. Но она ведь добра нам хочет.
– Тебе… Тебе, возможно. Наверное, именно поэтому намекает на квартиру. Она всю жизнь думает, что я тебя сделала несчастным.
– Да ну, брось. Она так не считает. Просто – это возрастное.
Возрастное – не возрастное, но Софья начала думать о приобретении собственного жилья. Благо, работа ей позволяла проанализировать этот рынок. Она занялась этим вплотную. Продала старенький дом в деревне, который достался бабушке по наследству, собрала все средства.
Ипотеку она осилит. Зарплата её заметно выросла. Мужу об этом сказала не сразу, но сказала. Он удивился и немного обиделся. Зачем? Ведь никто ее не гонит.
Но Софья уже гнала сама себя. Гнала, как сейчас свой автомобиль. Она вдруг вдохнула воздух свободы. Поняла, что жить можно без оглядки, покупать мебель такую, какую она хочет, клеить обои такие, какие нравятся ей, не выслушивая чьей-то мнение о своем отвратительном чувстве вкуса.
Квартиру она приобрела очень быстро. Все было готово, только внести взнос.
Обустройством новой квартиры с интересом вдруг увлеклись и Артем с Алиной. А ещё Света, однокурсница и подружка Темы.
– Софья Сергеевна, ох! Правы были! Как эти обои смотрятся! Вкус у Вас отличный! Зашибись! – Света восхищалась. Хорошая девочка! Открытая, добродушная, любит Артема.
Они переехали из квартиры свекрови. Максим – с ними. Сначала нехотя, с ворчанием помогал он в ремонте нового жилья, но постепенно понял, что без семьи он не сможет. Его никто не уговаривал, не упрашивал. Он просто и неожиданно для Сони начал собирать и свои вещи тоже.
– Ты с нами, да?
– Да куда ж вас девать!
И Соня даже не стала спрашивать, в курсе ли Виктория Ивановна. С некоторых пор ей стало это неинтересно. Они не общались.
Но свекровь поддерживала хорошие отношения с сыном и с внуком.
Некоторое время спустя Артем со Светой перебрались в старую их квартиру, в квартиру свекрови. Как и принято сейчас, стали жить вместе, просто жить – без регистрации брака.
Свекровь не разговаривала с Соней уже больше года. И вот однажды сама позвонила. В голосе боль, всхлипы и истерия.
– Ты собираешься что-нибудь предпринимать, или так и будешь смотреть на жизнь сына сквозь пальцы?
– А что случилось? – Соня даже испугалась.
– Ничего! По-твоему, ничего не случилось? Он живёт с этой шалавой в моей квартире. А она, стерва такая, ещё и огрызается, не хочет меня слушать, бросает трубки… Бедный Темочка! Бедный мальчик, попал в развратные сети этой …
Если свекрови не нравится невестка, это не проблема невестки… Если бабушке не нравится девушка внука, это не проблема девушки.
Софья улыбнулась. Как же рада она за Свету! Света сразу раскусила эту женщину, в отличии от неё, столько лет потратившей на то, чтобы угодить свекрови …
Софья отключила связь. Нет, она больше не позволит будоражить попусту свое сердце. Имеет право.
Она набрала номер бабушки. Вот с кем душа и сердце отдыхает. За двадцать лет Виктория Ивановна ни разу так и не передала ее бабушке даже привет, а бабушка каждый раз:
– Как здоровьишко Виктории Ивановны? Передай, пусть здорова будет сватьюшка …
Пусть. Разве Софья против? Максим передаст.
***
Чем бы свекровь не тешилась, только бы не невесткой…)))
Очень надеюсь, что у вас не так, а так, как в этих моих рассказах.