Войдя в дом, Галина была поражена необыкновенной тишиной, которой никогда не было, если сыновья находились вместе. Заглянув в дверь детской, увидела, что мальчишки собрались около отца и что-то рассматривали. Она тут же отправилась в кухню, скоро ужин. В духовке мясо запекла еще с утра, а вот гарнир надо приготовить. Назло мужу, который терпеть не может гречку, именно ее отварила. У нее освободилось время и решила подобрать себе наряд на работу. Пролистывала страницы интернет-магазинов, все ей казалось слишком вызывающим, она привыкла к скромной неброской одежде. Все-таки заказала брючный костюм, который за всю совместную жизнь с Николаем никогда не носила. Денег у нее на карточке достаточно, это ее, честно заработанные.
Ужин прошел без эксцессов, муж давился гречкой, но глотал молча. Весь свободный вечер провела около телевизора. Трудно ей было усидеть, но заставляла себя. Муж как будто растворился, даже не показывался ей на глаза. Так и прошли долгие четыре дня.
Первый рабочий день с непривычки показался ей тяжелым. Не присела ни на минуту. Старалась все успеть, навести порядок, за что получила благодарность от Евгения Борисовича. Домой еле притащила ноги и сразу завалилась. Проснулась в одной постели с мужем. Даже не помнит, кто ее раздевал и переносил с дивана на кровать.
Мужики расхваливали все, что она им готовила. Настроение поднималось, и женщина уже начинала чувствовать себя в центре внимания всех окружающих. Даже сам хозяин помогал ей сдвигать двухведерные кастрюли на край плиты. Здесь она забывала про все неприятности, что последнее время обрушились на нее. После работы к дому стал ее подвозить служебный УАЗик.
Галина заметила, что ее муж как будто постарел, осунулся и говорил тихо. Она поняла: от мучений совести. Но первой пойти на примирение не могла, потому что слишком глубокая была душевная рана, которую нанес Николай. Она не могла смириться с этим.
Николай обратил внимание, что его жена стала меняться, только не мог оценить, к лучшему это или нет. Дальше откладывать разговор не имеет смысла.
И вот, когда прекратился гомон сыновей, он решил покаяться перед женщиной.
Он неловко оправдывался. Рассказал ей всю историю своей связи с Анютой. Назвал причину вранья, так как все хотел сохранить в тайне, знал, что причинит боль Галине, не мог допустить, чтобы этот груз упал на ее хрупкие плечи. Семья для него святое. Мужчина понимает, что ему нет прощения. Он теперь полностью зависит от Галины. Николай изложил ей свои взгляды на любовь и на женщин, которые клялся в корне исправить: отныне только его жена будет в его мечтах и желаниях.
Галя почему-то поверила в душе своему мужу, видела, как нелегко далось ему решение: признаться в содеянном, но вида не подала. Пусть помучается: поймет, как это тяжело жить в неведении.
— Я подожду, когда ты, действительно, поймешь, что совершил непоправимое, тогда поговорим, — с ноткой какой-то одержанной победы произнесла Галина.
У Николая все похолодело внутри, руки и ноги онемели, в груди жжение, как будто туда положили раскаленный камень. Он надел куртку и вышел на улицу. Мужчина надеялся, что сумеет убедить жену, что совершил первую и глупую ошибку в своей жизни. Он тер себе виски, но боль не проходила. Николай не просто обожает свою Галину, он ее любит по-настоящему. Что ему теперь застрелиться, что ли. Нет, он не рыдал, но состояние было близко к этому.
Тут только его осенило, что любви к Анюте не было, им руководил животный инстинкт, чтобы осуществить все свои мужские потребности, ему приходилось задабривать женщину и ее сына. Даже самому становилось на душе гадко от этих воспоминаний. Как он мог?
Натянул на голову капюшон и направился к теще: она подливала масла в огонь, пусть теперь постарается убедить Галю, что зять не бросает слова на ветер.
Женщина была удивлена позднему визиту зятя, никак не ожидала его увидеть на пороге своего дома. Уже, пожалуй, около года он не радовал их своим присутствием.
— Чай налить? — первое, что слетело с языка у тещи. Николай кивнул головой. Он чувствовал какой-то упадок сил.
— Вы меня, родители, извините, что побеспокоил вас. Но я хочу, чтоб вы знали, что вашу дочь больше никогда не обижу. Если Галина скажет, чтобы я сменил место работы, без всякого сомнения это сделаю. Простите и вы меня.
По дороге домой страница за страницей переворачивал в памяти все, что связывало его с Галей. Вот она смотрит ему в глаза и смеется, называет его милым, хорошим, умным, будто глазам своим не верила, что Николай рядом, он с ней. И вот перед ним стоит образ изящной и нарядной его жены, как принцессы. «Неужели надо совершить что-то плохое, чтобы оценить все, что ты имеешь, — говорил он сам себе. – Пусть простят меня все, кого втянул в этот абсурд. Это была ложь во спасение семьи.».
По моему мнению, настоящее не может быть полным и счастливым, когда есть вот такое подленькое прошлое. Пусть этот груз висит у него на шее, устанет, избавится от него. Но все-таки завидую его решимости исправиться и зажить прежней жизнью. Галина его простила давно, только вида не подает. Про сыновей и говорить не приходиться, кроме Пашки все за ним по пятам, у старшего уже другие интересы.
На сим прощаюсь со своими героями. Верю, что Николай больше никогда не оступится.