Люда поудобнее устроилась на кровати, укуталась в одеяло, расслабилась и выдохнула. Так давно она хотела лечь спать пораньше и наконец-то проспать восемь часов кряду. И вроде бы, что мешает ей делать это каждый день, но почему-то никогда не получается. Вечером замотаешься — ужин, посуда, уборка квартиры. Надо еще дочке вещи в садик погладить, что-то постирать. Потом глянешь на часы, уже поздно. Надо бы ложиться, а ведь хочется еще и свободного времени. Соцсети полистать новости посмотреть. Так и пролежишь в телефоне допоздна.
Сегодня Людмила решительно положила телефон на тумбочку и отодвинула от себя подальше, чтобы не было искушения. Удобно раскинулась и приготовилась погрузиться в сладкую дрему. Благо, пятилетняя дочка Ева уже час как спит в своей комнате и в квартире тишина. Ну, почти тишина. Серёжа что-то ещё бродит, гремит чем-то в ванной комнате. А ведь Люда русским языком просила мужа либо вести себя потише, либо тоже лечь спать. Женщина надеялась хотя бы на то, что когда муж всё-таки надумает ложиться, он сделает это поосторожней, не потревожив ее. Закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать, и тут же широко их распахнула от громкого, раздражающего слух звонка в дверь.
Люда слышала, как Сережа вышел из ванной и открыл кому-то. Слышала негромкий разговор в прихожей со странными надрывными нотками, но вставать так не хотелось. Что бы там ни случилось, Люда очень надеялась, что это решится без нее.
Не решилось. В спальню вошел Сережа, включил свет и растерянно посмотрел на сощурившуюся жену.
-Люда, там это… твой брат пришел со своими детьми. Кое-что случилось. Ты бы вышла к нему.
То, что Антон пришел именно с детьми, Люда уже и так поняла по выкрикам и стукам в прихожей. Переживая, как бы племянники не разбудили Еву, Люда поторопилась выйти из спальни. Трое детей Антона бесились и уже начали разбредаться по квартире, а сам брат Люды выглядел очень потерянным.
-Дина сегодня не вернулась домой. Я искал, звонил. Потом мне позвонили из больницы. Она в коме. Шла по улице и с крыши на нее сошел снег. Снег со льдом. Мне сказали, что она в тяжелом состоянии. Люд, я должен поехать в больницу. Можно дети побудут у вас?
И Людмила и Сергей торопливо закивали головами. А что тут было еще сказать? Люда первый раз видела своего старшего брата в таком состоянии. На Антоне не было лица и он непрерывно похрустывал пальцами от волнения. Удивительного в этом ничего не было. Антон свою жену очень любил. Это знали все, даже Люда, хотя с братом она никогда не была близка.
Она и сама не знает почему, но Антон с самого детства смотрел будто сквозь нее, не замечая. Для брата она была досадным раздражителем, который присутствует в семье и от него никуда не деться. Не было разговоров по душам, не было чувства защищенности за широкой спиной старшего брата. Ничего такого. Росли в одной семье, знали, что родные. Знали, но не чувствовали. С подругами и то у Люды была более близкая связь, чем с братом. И тут уж от нее ничего не зависело. Она бы с радостью раскрыла душу родному человеку, если бы он был хоть чуточку внимательнее к ней, хоть раз бы спросил о ее делах. Но нет, брат жил своей жизнью. От родителей он съехал рано, а жениться не торопился, пока не встретил Дину. На их свадьбе Люда смотрела и завидовала тому, как молодые смотрят друг на друга. Ей в то время только мечталось встретить в жизни такую любовь.
Долгое время Антон с Диной жили без детей, а потом родили Сашу и словно не смогли остановиться. Сейчас Саше семь и он учится в первом классе, Маше пять, а младшенькому Стёпе всего три с половиной. Все дети подвижные, гиперактивные. У Саши, кажется, даже диагноз стоит, что-то там связанное с синдром дефицита внимания. В подробности Люда никогда не вдавалась. Её не посвящали. Ей достаточно было только видеть этих детей для того, чтобы понять, что за ними нужен глаз да глаз. Иначе они разнесут всё, до чего смогут дотянуться.
Люда поражалась, как Дина с ними справляется. Удивлялась, что невестка решилась столько нарожать, не имея даже собственного жилья. Антон с женой до сих пор жили на съемной квартире. С одной стороны, как тут на что-то накопишь, когда в доме такая орава? Люда в жизнь брата не лезла и особо не осуждала. Ей главное было, чтобы ее не касались.
Так получилось, что племянники в ее квартире были первый раз. До этого она встречалась с ними только в доме мамы. Понятное дело, оставить детей на маму Антон не мог. Она уже старенькая, больная и с ними точно не справиться.
Антон, получив согласие от сестры и ее мужа, быстро убежал. Когда Люда опомнилась она поняла, что племянников-то уже рядом нет, они вопят в детской и уже наверняка разбудили Еву.
Так и было. В своей кроватке Ева сидела и потирала кулачками глаза, а на ее постели уже скакал маленький Степа.
-Так дети, — хлопнула Люда в ладоши. — Сейчас мы будем решать, кто где ляжет и начинать укладываться. Время позднее, пора спать.
-А мы кушать хотим, — вытянула губы в трубочку Маша. — Мы давно не кушали. Мамы не было дома, а папа нас не покормил.
-Понятно, — кивнула Люда, — тогда быстро все на кухню. Будем кушать.
Через какое-то время, еле-еле усадив шумную компанию за кухонный стол, Люда смотрела, как три маленьких рта с бешеной скоростью поглощают все, что она успевает поставить на стол. Испарились макароны с мясом, которые Людмила планировала отдать мужу на работу. Исчезли все заготовки к завтраку в виде колбасной и сырной нарезки, вареных яиц. Женщина поражалась аппетиту племянников и даже позавидовала. Вот бы Еве так кушать! Ее спокойная дочка клюет, как птичка, а у этих, видимо, аппетит хороший потому что они всегда в движении. Нужно восполнять энергию.
Насытившие дети резко повскакивали со своих мест и убежали в детскую, не сказав даже «спасибо». Людмила не считала себя ханжой, но подумала, что Дине не помешало бы привить элементарные навыки детям. Уж очень они невоспитанные.
В детской комнате творилось что-то невообразимое. Крики, грохот. Люда решила все-таки по-быстрому убрать со стола и потом уже укладывать детей. Она не успела этого сделать. В дверь снова позвонили. На этот раз это был сосед с нижнего этажа.
-Что у вас тут происходит? — громко начал возмущаться мужчина. — Мне с утра на работу вставать. Вы время видели?
С соседом разговаривал муж Люды. Извинившись, выпроводил его. Пришел на кухню.
-Давай я сам здесь все уберу, посуду помою. Иди уже укладывай их, пока на нас весь дом не ополчился.
Люда уложила Машу вместе со своей дочкой. Девочки быстро уснули, а вот с мальчишками пришлось тяжелее. Их женщина увела в другую комнату, разложила диван. Степа с Сашей все время пихались, хихикали и никак не хотели засыпать.
В два часа ночи уставшая Людмила пришла в спальню, где, давно похрапывал Сергей.
«Вот как всегда, спать хотела пораньше лечь я, а лег Сережа. Да хотя какое это пораньше!» — устало хмыкнула Люда. Начала стягивать себе халат, опомнилась. Надо же позвонить Антону, узнать, как там дела в больнице.
Голос брата в трубке звучал настолько трагично, что Люда вздрогнула.
-Все плохо, очень плохо. Врачи говорят надо готовится к худшему, — с надрывом, сказал мужчина. — А я не верю. Нет, Дина не может уйти, не может меня оставить.
Пожелав брату крепиться и верить, Люда отключилась. Похоже на то, что Антон не собирается утром забирать детей. Он о них даже не заикнулся, не спросил, как сестра с ними справляется. Значит, на работу она пойти не сможет.
Нужно звонить и брать без содержания, как минимум, на неделю. Неизвестно, как там все повернется.
Повернулось все по самому худшему сценарию, который только мог бы быть. Через два дня Дина не стало…
Когда это случилось, Антон напился так, что стал абсолютно невменяем. Он не понимал, что ему нужно заниматься похоронами жены, потом забирать детей. Антон только плакал и заливал свое горе. По большему счету похоронами пришлось заняться мужу Люды. Сама Людмила не смогла на них даже присутствовать. Некуда было детей. Она еще неделю не звонила брату и не напоминала о них. А Антон словно забыл, что детей нужно забрать. Он запил, запил по-черному. Об этом Люде говорила мама, когда звонила и плакала в трубку.
-Людочка, я нашего Антошу никогда таким не видела. Очень уж он любил свою Дину. Он не просыхает, на работу не выходит. В квартиру, где они с женой жили, возвращаться не хочет. Живет пока у меня. Ну, как живет? Он либо плачет и пьет, либо спит. Ты уж подержи пока деток у себя. Я с ними не справлюсь, ты же понимаешь. Моё давление.
Люда всё понимала. Мама гипертоник. Телефон скорой помощи у неё забит в телефоне на быстром вызове. Она и дня с этими детьми не продержится, чтобы не воспользоваться этим номером.
Однако, сказать, что у самой Люды заканчивалось терпение, это ничего не сказать. К концу второй недели проживания племянников, женщина начала походить на бледную, растрепанную тень. Тень с нервным тиком. Ее день теперь начинался в шесть утра, с готовки завтрака на всю ораву. Кушали эти детки много, очень много. Даже раннее утро не лишало их аппетита.
После Люда начинала всех собирать. Заставить племянников одеться — это тоже целая история, обычно заканчивающаяся тем, что Люда сама натягивала на них недостающие предметы одежды. Из квартиры они выходили всей толпой. Сергей подвозил их только до школы, где в первом классе учился Саша, Проводив до порога школы старшего Люда забирала из машины остальных и шла в садик. Серёже нужно было ехать на работу. Дорога от школы до садика была недолгой, и всё равно женщина держала за руки Машу и Стёпу. Послушная Ева плелась рядом. Стёпа всё время норовил вырваться, чтобы убежать, упасть, испачкаться. Каждый день что-то новое. После того, как девочки были благополучно оставлены в саду, Люда вместе со Стёпой шла в супермаркет. Необходимо было купить продукты. Много продуктов.
Вернувшись домой, она не знала, что ей делать. Готовить или приглядывать за маленьким шкодником. Иначе был риск, что Стёпа разобьёт или сломает всё, что попадет в его ручонки. Совсем недавно Люда, зайдя в комнату, увидела, как Стёпа целится мячом в висевшую на стене плазму, за которую ещё и кредит не выплачен. В тот раз пронесло. Она зашла вовремя. Но сколько всего было переломано. Из последнего — антикварная шкатулка, доставшаяся мужу Люды от бабушки.
Людмила поражалась терпению Сережи. Муж был невесел, но молчал. Только по вечерам с работы вовремя не возвращался. Заезжал в кафе, чтобы поужинать в покое, как он выражался. А так Сережа, конечно, помогал. Помогал как мог. Люда знала, что долго он не выдержит.
Она сама уже не выдерживала. Приготовив обед, она снова неслась в школу, потом в садик. Нужно было всех накормить, сделать с Сашей уроки, что, кстати, вообще было мало реальным, так как удержать на месте мальчика было невозможно.
К концу второй недели Людмила взвыла. Вместе с мужем собрав всех детей, они поехали к маме, в надежде застать там Антона и воззвать к его совести.
-Мама, ты как хочешь, а я так больше не могу. Где брат? — громко спросила Люда, входя в дом матери первой. За ней Сережа заводил всех детей.
Мама Людмилы выглядела плохо, в доме пахло корвалолом, а на столе были раскиданы таблетки.
-Нету Антоши, — выдохнула пожилая женщина. — Сутки как уже нет. Ему позвонили с работы и сказали, что если он не выйдет в ближайшие дни, его уволят. Антон напился, сильнее обычного и ушел. Дозвониться до него я не могу.
Женщина договорила и дернулась от резкого выкрика дочери:
-Степа, стой, брось это, не суй в рот, — метнулась Люда к столу, где мальчик хотел попробовать бабушкины таблетки.
Забрав у мальчика таблетки Людмилой повернулась к матери.
-Мама, у тебя что, опять давление? Ты не волнуйся, но так же больше продолжаться не может. Антон обязан взяться за ум и забрать своих детей. Я больше не выдержу. Надо его найти. Я хочу с ним поговорить.
Искать Антона не пришлось. Его пожилой маме позвонили утром и сообщили, что её сына сбила электричка. Машинист утверждал, что погибший шёл по путям и будто не слышал его тревожный гудок и шум подъезжающего состава. Сделали ли Антон это специально, либо был сильно пьян, а пьян он был точно, алкоголь в крови просто зашкаливал, этого уже не мог узнать никто. Антон ушел следом за женой, о которой и так горевал. Его мама попала в больницу, а загнанная Люда испытала сильнейший шок.
Шок был и от смерти брата, и от осознания того, что теперь детей он точно не заберет. Что будет с ними? Куда их?
Сразу, как только Антона похоронили, Люде позвонила незнакомая женщина, представившаяся сотрудницей органов опеки.
-Когда вам удобно, чтобы я к вам приехала? Мне нужно осмотреть условия проживания детей, с вами поговорить и заняться оформлением документов.
-Каких документов? — потерла виски Люда, плохо соображавшая последнее время.
-Ну как, каких? Вы же собираетесь официально взять под опеку ваших племянников? Они же живут у вас?
-Кто вам такое сказал? — вскрикнула Людмила. — С чего вы взяли, что я собираюсь взять их под опеку?
-Ну как же….
Женщина немного помолчала.
-Как же? Это же ваши племянники, они уже сейчас живут у вас. Я думала, само собой разумеющееся….
-Вы сможете подъехать завтра утром? Я буду вас ждать.
Люда положила трубку и посмотрела на хмурого Сергея, прислушивающегося к разговору. Он был очень взволнован.
-Я правильно понял, это звонили из опеки? Я понимаю, Люд, тебе было не до этого. Ты брата потеряла. А я только и делаю, что думаю о детях. Ты что, серьезно хочешь, чтобы они остались у нас?
-Я?!! — вытаращила глаза Люда. — Серёжа, посмотри на меня. На кого я похожа? Я сбросила несколько килограмм. Вещи на мне висят, как на вешалке. Я забыла, как пользоваться косметикой. А впрочем, где вся эта косметика? Стёпа с Сашей давно навели свои порядки в моём туалетном столике и там не осталось ничего целого. Я перестала чувствовать себя человеком. Сколько я так протяну, до того момента, когда мне, как Антону, захочется прогуляться по путям? Год-два, может, три. Я не смогу, Серёж.
-Слава Богу, — выдохнул мужчина. — А я уже боялся. Прости, Люда, они твои племянники и всё такое. Но я и сам понимал, что так не смогу. Мне не хочется возвращаться домой. Я не могу здесь больше отдыхать среди этих криков и нервотрепки. А Ева? Ты заметила, что общение с двоюродными братьями и сестрой на нее плохо влияет? Наша дочка стала какая-то дерганная, тоже начала баловаться. Уже не подойдет, не обнимет меня, когда я прихожу с работы.
-Я все вижу, все вижу, Сережа, — грустно кивнула Люда.
На следующий день, когда сотрудница органов опеки пришла к ней, Людмила уверенно заявила:
-Я не собираюсь брать под опеку этих детей. Забирайте их у меня и оформляйте, как положено. Детдом, значит, детдом.
Тяжело было Люде, когда детей забирали. Они визжали, сопротивлялись и ни в какую не хотели идти куда-то с незнакомыми тетями. А еще Люду задевали презрительные, осуждающие взгляды приехавших. Она плохой человек — родных племянников отдает в детдом! Может Люду так царапали эти взгляды, потому, что она и сама чувствовала себя виноватой.
Как оказалось, осуждающие взгляды было не самое ужасное. Когда детей забрали к Людмиле ворвалась мама. Она ушла из больницы, когда узнала, что произошло.
-Люда, я не верю, не верю, что ты так сделала. У меня и мысли не возникало, что ты так поступишь. Они же твои родные племянники. Родная кровь! Вы с Сережей живете хорошо. Вполне бы потянули.
-Вот именно, мама, вот именно, что пока мы с Сережей живем хорошо. Ни капельки не сомневаюсь, что если бы я оставила себе детей Антона, наш брак бы распался. Мой муж живой человек, и он бы так не выдержал. Ты сама знаешь, что это за дети. С ними очень тяжело. Это, что касаемо нашего брака. Он бы распался, это само собой, но не в этом даже дело. Я бы не потянула, мама, понимаешь? Каждый день, пока племянники жили у нас, я только и думала о том, когда Антон их заберет. Я считала часы и надеялась в скором времени вернуться к нормальной жизни.
-Ну пожалуйста, — плакала мать. — Все образуется. Вы с Сережей привыкнете. Они вам не чужие. Ты что думаешь, я бы не забрала их себе, если бы могла? Но мне не отдадут. Я старая, больная. Мне не отдадут…
Вернувшись домой с работы Сергей, первый раз за очень долгое время, застал в квартире тишину. Почти тишину. В зале негромко работал телевизор. Ева спокойно смотрела мультики, а в спальне тихонько плакала Люда, уткнувшись головой в подушку. Сергей подошел, присел на кровать, обнял жену.
-Люд, ну ты чего?
-Я плохой человек. Я ужасный человек, — всхлипывала женщина. — Если бы ты знал, как на меня смотрели эти женщины, когда забирали детей. Меня никто не понимает. А мама? Она ушла из больницы, пришла сюда. Уговаривала, плакала, обиделась на меня.
-Я тебя понимаю, Люд, еще как понимаю. Ты неплохой человек. Быть может, не святая, это да. Не смогла отказаться от своей жизни и полностью посвятить ее племянникам. Мне кажется, многие бы так поступили.
-А мне так не кажется, — поднялась Люда, вытирая слезы. — Все, не будем об этом, Сереж. Ты голодный? Идем, я тебя покормлю.
Люда пошла на кухню, твердо зная, что то, что она сегодня сделала, будет лежать грузом на ее сердце до конца жизни. Она не оставит племянников, будет их навещать, возить подарки. Всю жизнь будет чувствовать за собой вину, но все равно, взять их к себе навсегда она не сможет. Права она, не права, но не сможет!