На сеновале было тепло и пахло скошенной травой, хоть и подсохшей, но еще обволакивающей все пространство деревянного сарая ароматом разнотравья. Лида, потупив взгляд, поправила платье.
— Идти мне надо, Миша, — прошептала она, — отец хоть и в ночную, а все равно… вдруг мама узнает.
— А ты не бойся, ты теперь моя невеста, я еще в школе знал, что поженимся.
Лида, стыдливая и счастливая, прятала улыбку в уголках губ — другого мужа, кроме Михаила, она себе и не представляла. И то, что сегодня случилось, еще больше их с Михаилом сблизило.
(художник Валентин Ткачев)
— Как же так, подружка моя, как же ты допустила? – строго нахмурив брови, допытывалась Марина.
— Ну, ладно, Мариш, ты смотришь на меня строже моей матери.
— Так вот и смотрю, что доверилась ты. А вдруг ничего у вас не выйдет?
— Все уже вышло! – Лида схватила Маринку за плечи, пытаясь закружить. — Женимся мы! Представляешь?! И брось ты хмуриться, угостись лучше яблочком. – Лида достала из сумки румяное яблоко, сорванное утром, — одно дала Маринке, другое, с хрустом, надкусила сама.
Марина без всякого энтузиазма откусила кусочек, а сама никак не могла смириться с мыслью, что Мишка все же выбрал Лиду. Явного соперничества между девятнадцатилетними девчонками никогда не было. Мишка как-то сразу Лиду выбрал, а Марина для него всегда оставалась просто подругой Лиды.
— Тьфу, какое горькое! — Маринка швырнула яблоко в заросли крапивы у забора.
— Да ты, что, Мариш, у нас самые вкусные яблоки, — ты же вчера еще захрумала несколько штук, да еще хвалила.
— Вчера хвалила, сегодня невзлюбила, — со злостью сказала Маринка, а про себя подумала: «Это мы еще посмотрим, кто, на ком женится».
Как подменили Маринку, ни о чем думать не могла, кроме как о Мишке. План у нее созрел быстро. И план-то был нехитрый, но, оказалось, помог темным замыслам подружки.
Работал на участке у Маринкиного отца Генка — двадцатидвухлетний парень, считавший себя, что и работает он лучше и зарплату заслуживает больше.
— Сделай, Геночка дело — бригадиром станешь! А я уж папку уговорю, найду, что сказать, я у него любимица.
— Не поставит, молодой я еще.
— А молодым у нас везде дорога, не упускай такой случай, будешь везучий! – Хитро поглядывая на Генку, уговаривала Маринка.
— Что за дело-то?
Маринка, как могла, доходчиво, объяснила, что делать: — Лиде сказать, что на берегу ее Мишка ждет. А потом следом пойти да обнять ее покрепче. А уж остальное — мое дело.
Генка рукой махнул, отказываться начал: — Сами разбирайтесь.
— Ну, тогда не видать тебе бригадирства, а так у тебя карьера замаячит.
Генка коснулся рукой пересохших губ — хотелось пить от волнения. И бригадиром тоже хотелось стать.
***
Лида удивилась, что утром не было такого уговора на речке встретиться, но Генке она поверила, и вечером спустилась к реке. В сумерках увидела мужской силуэт, сердце екнуло, но не так как раньше, предвещая радость, а как-то тревожно.
Генка, ничего не объясняя, приблизился к ней и молча, взяв за плечи, притянул к себе. Девушка не то, что оттолкнуть не могла, даже руки поднять невозможно.
— Дурной что ли? Отпусти, а то Мише скажу.
Но Генка, как клещ, впился ей в губы, сковав даже малейшие попытки высвободиться.
— Вот видишь, Миша, а ты мне не верил, — глядя вниз, говорила Маринка изумленному Михаилу.
Мишка, разъяренный от увиденного, кинулся вниз. Генка наконец отпустил Лиду, и тут же упал от Мишкиного удара.
– Не знал, что ты такая, не думал, что после меня по рукам пойдешь, — лицо Мишкино исказилось от злости.
— Миша, ты что, ты же сам меня сюда позвал, Генка же почти напал на меня.
— Если бы сказали, не поверил, а тут своими глазами видел, — Мишка со злости пнул камень и быстро пошел домой.
Лида бежала за ним, плача и уговаривая одуматься. И всего-то надо было им остыть и хорошенько подумать, но Мишка так быстро шагал, размахивая руками, что Лида почти бежала за ним, уже отчаявшись достучаться до его обманутого сердца.
С Лидой Мишка встречаться перестал. Но и Маринку игнорировал.
— Говорила я тебе, чтобы не торопилась ты с ним на сеновале оставаться, — стараясь быть участливой, приговаривала Марина.
— Генка все проклятый, это он все подстроил, и зачем только ему это надо…
— Ну, может, нравишься ты ему, не один же на свете Мишка, есть и другие парни.
Лида презрительно сморщилась, перекинула на плечо русую косу и стала с волнением ее расплетать, сама не понимая, зачем это делает.
***
Томные Маринкины взгляды Михаил игнорировал, он все еще был зол на Лиду, разочарование терзало ему душу. Иногда, правда, хотелось кому-то излить свою боль, и почему-то рядом оказывалась Маринка. Он уже начал задумываться: «А может быть Марина, не сводящая с него взгляда, и будет верной женой»? А потом отмахивался от этой мысли, хотя пару раз и проводил ее домой.
Маринка, отчаявшись добиться внимания от Мишки, который, казалось бы, теперь свободный, услышала от местной бабули о привороте. Да и раньше она знала, что прибегали к этому запретному действию, когда парня или мужа хотелось к себе привязать.
Это было последнее, на что она так надеялась. И надежды ее оправдались: Мишка стал все больше времени с Маринкой проводить. В любви не признавался, но сжимал в объятиях крепко, словно забыться хотел.
— Погоди, Мишенька, — ласково шепнула Маринка, убрав его руку, и застегивая блузку, — не спеши. Вся я твоя, но только после свадьбы. Если уж верной быть, то с самого начала.
Не ожидал Мишка, что откажет она ему, ведь сама за ним бегала; удивился, что про свадьбу упомянула, а он ведь на ней жениться не собирался. А тут вдруг задумался: «Честь бережет, значит, верной женой будет».
***
Свадьбу играли глубокой осенью. Лида весь месяц ревела от обиды, с Мишкой пыталась поговорить, да только он как отрешенный от всего ходил, другой стал Мишка. В день свадьбы достала Лида сохранившиеся последние яблоки и пошла на другую улицу, где гуляли и поздравляли молодых.
Маринка сразу насторожилась, увидев бывшую подругу: «Как бы чего не вышло», — подумала она и взяла Мишку за руку. На свадьбу-то подружку она не пригласила.
— Поздравить тебя пришла, — подойдя вплотную к столу, сказала Лида, словно не замечая жениха, — ты же подруга мне, всегда была подругой. Помнишь, как зимой чуть в степи с тобой не заблудились и буран начался, — мы тогда, обняв друг друга, согреться хотели. А потом нас сосед дядя Коля подобрал. И уроки мы вместе учили, и на речку бегали, помнишь, как тебе ногу свело, а я кинулась к тебе, хоть и плавать еще не умела.
Лида заметила, что гости притихли и пытаются вслушаться в ее слова.
— Вот, держи, — протянула Лида пакет с яблоками, — это из нашего сада, они у нас всегда сладкие.
Маринке ничего не оставалось делать, как приподняться и принять подарок, пусть даже такой странный. Но видно руки задрожали или неловко взяла: пакет бумажный выскользнул из рук и яблоки полетели на пол. Гости кинулись собирать. Михаил вздрогнул, как будто очнулся от чего-то, хотел встать, но невеста схватила его за руку, заглянула в глаза: — Все хорошо, это пройдет, ты же со мной. — И он, как послушный ребенок, остался сидеть на месте.
— Марин, это Лида что ли? – подойдя к сестре, спросил старший брат Иван, приехавший из города на свадьбу младшей сестры. – Столько лет ее не видел, какая красивая стала. А почему она не осталась?
— Потом, Ваня, потом, — сбивчиво сказала Маринка, — некогда ей, вот и не осталась.
Мишка тем временем налил себе стопочку покрепче и одним махом опорожнил ее. А на другом конце стола сидел пьяный Генка и пытался доказать соседям по столу, какой он хороший бригадир.
Лида торопливо шла домой, почему-то не было слез. Может, быть уже все выплакала, — «вот бы хорошо не плакать больше», — подумала она, — «вот бы забыть и его и ее. Навсегда забыть».
— Ли-иида, постой! – Двадцатипятилетний холостой Иван уже почти догнал девушку.
— Я тебя сразу и не узнал, — сказал он, восхищенно глядя на печальную Лиду. – Я провожу.
— Ну, проводи, — согласилась она, хотя по большому счету, ей было все равно.
Иван был заметным парнем, удивительно, что еще не женат, все искал особенную девушку, чтобы в сердце ворвалась раз и навсегда. И никогда бы не подумал, что заглянувшая на свадьбу к сестре ее подружка Лида, так встряхнет его чувства.
— Лида, а можно я и завтра приду? — спросил он, когда подошли к дому. — Прогуляемся. А хочешь, в город съездим, в кино, в парк сходим?
— А что это ты, Ваня, вдруг культурную программу решил мне предложить? Понравилась что ли я тебе?
— А что скрывать? И понравилась! Раньше приезжал к родителям, не замечал тебя, а сейчас отпускать не хочется, вот так бы на всю жизнь и остаться вместе.
— Ну, Иван, ты почти сватаешься… не рано ли в первый же вечер?
— Не рано. Хочешь, хоть завтра в ЗАГС?
Лида задумалась: — А что, может и так, — она открыла калитку, — а сейчас я домой пойду, устала я.
— Я завтра в это же время на мотоцикле подъеду, ждать буду, пока не выйдешь.
Лида ничего не сказала, даже не обернулась. Она попыталась представить себя женой Ивана, и задумка, отомстить Маринке, охватила ее, почти поглотив всю.
Дома Лиду встретила мать, увидевшая в окно Ивана. Она взволнованно подошла к дочери, словно на расстоянии разгадав замысел Лиды, и сказала: — Жизнь – не игрушка, Лидушка, запомни, совсем не игрушка.
Лида, уткнувшись матери в плечо, разрыдалась: — Мамочка, мамочка, как ты права, жизнь – не игрушка. А разве сердце мое игрушка? Разве им можно так играть? Это только кажется, что яблоки в чужом саду слаще, горечь на всю жизнь остается. Жаль, Маринка не поняла этого.
Лида закуталась в одеяло, пытаясь уснуть, но мысли врывались, как ветер, будоражили ее сознание. Совсем неожиданным было то, что старший брат Марины заметил Лиду с первого взгляда и влюбился в нее. Она подумала, как бы все это могло быть, если бы они с Иваном поженились, как бы изменилось довольное лицо Маринки, узнай она, что Иван, ее родной брат, выбрал в жены Лиду.
А Иван не шутил, он всерьез думал о девушке, ни слова не говоря младшей сестре о своих чувствах.
Утром Лида первым делом вспомнила эту горькую для нее свадьбу, вспомнила Михаила, на лице которого не дрогнул ни один мускул, как будто не осталось в нем никаких чувств. Вспомнила Ивана. «Да-аа, сюрприз был бы для Маринки, узнай она, что предстоит нам породниться», — и тут же Лида отогнала эту мысль.
Больше всего ей запали в душу мамины слова: «Жизнь – не игрушка». Права была мама: стоит ли ради того, чтобы досадить предавшей ее подруге и любимому человеку, ломать свою жизнь. И пусть Иван статный и симпатичный, но чужой он ей, не готова была Лида сейчас ломать свою жизнь. Время надо.
В те три дня, что Иван жил у родителей, он почти не отходил от Лидиного дома. А она уже сотый раз отказывалась от прогулки с ним, считая, зачем парню голову морочить, если не любит его и вряд ли полюбит.
Так и уехал Иван ни с чем, но с надеждой, что передумает Лида. Он и потом еще приезжал, чтобы ее увидеть.
Лида окончила сельскохозяйственный техникум, и после экзаменов осталась жить в небольшом городке, который был районным центром. «С глаз долой, из сердца вон», — подумала она о Михаиле и, надеясь поскорее забыть его.
Замуж Лида вышла через три года, у Маринки с Михаилом к тому времени уже дочка бегала.
Встреч друг с другом они старались избегать, и за эти годы видела она Маринку и Михаила лишь издали. И незаметно пробежали еще два года.
Генка, ставший бригадиром, дальше не продвинулся, а, наоборот, сняли его с бригадирства. Одно дело должность получить, а другое – удержаться на ней. Частенько его видели выпившим, бормотавшим себе что-то под нос, возвращаясь поздно вечером домой.
В один из таких вечеров забрел Генка к Михаилу. – Дома твоя? – спросил он, намекая на Маринку.
— К матери ушла.
— А-ааа, — Генка оперся об косяк и слегка заплетающимся языком сказал: — Сволочь я, Мишка, влез между вами. Это же я тогда поддался на уговоры твоей змеёвки, бригадиром мне захотелось быть, вот и полез Лидку лапать.
— Ты чего несешь? – Мишка подошел к Генке и схватил его за грудки: — Ты чего несешь? Тебе в пьяную голову это пришло?
— Я хоть и выпивши, но не пьяный, надоело мне этот груз в себе носить, вот и рассказываю: Маринка тогда меня уговорила Лиде сказать, что ты на берегу ее будешь ждать, а я и согласился: пообещала, что отец ее меня бригадиром поставит.
— Придумал ты все с пьяных глаз, — тряхнув Генку, со злостью сказал Мишка, — я же сам видел, как вы на берегу…
— А вот это видел? – Генка оттолкнул Михаила и показал свои огромные рабочие ручищи. – Она и пикнуть не смогла, когда я схватил ее, — вот это ты и видел. И поверил, как дурак. Эх, Мишка, лучше бы ты не поверил тогда.
Михаил вцепился в Генку и почти выкинул его из дома в ограду. – Еще раз повтори: правда, это или нет? И Генка, без запинки, вновь рассказал, как все было.
Михаил устало опустился на ступеньки крыльца: скоро должна была подойти Маринка с дочкой Аленкой. Жену Михаил так и не смог полюбить, хоть и была она ему верной и заботливой. Как к хозяйке, как к матери их общего ребенка, придраться не к чему. И что надо мужику? А вот видно чего-то надо. Не было у него тех чувств, как когда-то к Лиде, и ничего он с этим поделать не мог. А потом решил, что и не нужны они вовсе эти чувства, и без них люди живут годами.
А теперь, когда Генка все рассказал, как на духу, перевернулось что-то в душе у Михаила. К Лиде не побежишь, замужем она, сын растет. Но и с Маринкой после такого жить не мог, хотя больше всего себя винил. Молодой и вспыльчивый был, даже не выслушал Лиду, приклеив ей ярлык «гулящей».
— А ты чего это на крыльце? – увидев мужа, спросила Марина, ведя за руку Аленку.
— Папа! – крикнула дочка и повисла у него на шее. Все вместе вошли в дом. Отправив Аленку в комнату играть, потребовал от жены рассказать всю правду про то свидание на берегу, когда Лиду в неверности обвинил.
Странно, но Маринка вовсе не испугалась, отпираться не стала. – А ты, Мишенька, и сам был готов поверить, — сев на диван, заявила жена. – Хотел бы, ни за что не поверил, так что вини себя.
— А я и виню, и жить с тобой не стану, — Михаил рывком стащил чемодан с антресолей, — у родителей поживу, а ты оставайся.
Маринка подскочила и повисла у него на шее, заголосив: — Ты что, бросаешь меня, а как же наше общее дите? Одна я должна растить ее?
— Помогать буду, даже не сомневайся, но мы все равно разведемся.
Лицо Маринки перекосилось от злости: — Как это разведемся? Неужели я плохой женой была все эти пять лет? И какой нам смысл разводиться, у Лидки тоже своя семья, так что ничего тебе там не светит.
В это время дверь из комнаты открылась и Аленка, поняв, что папка куда-то уходит, подбежала и обняла его коленки. – Папочка, не уходи, — заплакала она. Следом разрыдалась Маринка.
Не смог он уйти. Остыл, обдумал все: и впрямь смысла нет, только ребенку нанесет душевную рану. Но отношения с женой стали еще холоднее. Вроде в доме все есть, Маринка старается: разносолы готовит, с дочкой занимается, а близости, именно душевной, нет у нее с Михаилом.
***
Прошло еще десять лет. Аленке уже пятнадцать. Дом у Михаила – полная чаща, хозяйство держат. И как-то случилось, что заболела у них телочка. А было это в субботу, под вечер, кинулись к местному ветеринару, а он пьяный в стельку. И тут подсказали им, что Лидия Николаевна к матери с сыном приехала, а ведь она ветеринарный врач, — она уж точно поможет. Ничего не оставалось делать, как позвать ее.
Лида почти не изменилась, только косы теперь нет, и волосы ровно подстрижены. При встрече с Михаилом, услышал он только спокойное «Здравствуй, Михаил», — и все, более никаких эмоций. Дело она свое знала, животное осмотрела, сказала, что делать нужно, чем поить и кормить. Попрощалась и пошла к калитке. Марина пыталась деньги сунуть, но Лида только отмахнулась от нее.
И вроде бы даже взглядом с Михаилом не пересеклась, а он после ее ухода как с ума сошел, слег в тот же вечер. – Надо было не звать ее, — сокрушалась Маринка, — теперь вот занемог.
А Михаил и правда занемог, и сам не понимал, что у него болит, догадался уже позже: душа это болит.
Несколько дней ходил он задумчивым, а потом тихо сказала Марине: — Развестись нам надо, Аленка почти выросла, но я и дальше помогать буду, а с тобой мы все равно как чужие.
— Не можешь простить мне, что я тогда боролась за тебя? Разве плохо ты жил со мной? А может вы с Лидой и года бы не прожили…
— Всякое могло быть, — согласился Михаил, — но это была бы наша жизнь. Понимаешь, наша!
Михаил, как и десять лет назад, вновь стал собирать чемодан. Маринка встала перед ним, глаза блеснули какой-то озлобленностью: — Все равно не сможешь уйти, приворожила я тебя, никуда тебе от меня не деться.
Михаил рассмеялся: — Не верю я в бабские сказки. А если и впрямь приворожила, то сейчас проверим: смогу ли я уйти, смогу ли я без тебя.
Он собрался, взял документы и ключи от машины, достал деньги: — Это вот получка, возьми, Аленка джинсы, кажется, просила, возьми, что посчитаешь нужным.
— Миша! – Марина кинулась вслед за ним, повторяя почти один в один ту самую сцену, когда он пытался уйти еще десять лет назад. Но в этот раз он молча отстранил жену и вышел.
Странно, но он вдруг почувствовал какое-то облегчение, хотя их семейная сцена была тягостной. Он еще не знал, как поступить дальше, одно знал: поживет пока у родителей, будет дочери помогать, да и Маринка, если что по хозяйству попросит, не откажет.
Встретить Лиду почти не надеялся, да и зачем лезть в чужую семью. Но попросить у нее прощения он давно уже хотел, — только случая такого не представилось.
***
Прошло еще три года. Михаил давно развелся с Мариной, и она уже не противилась, а наоборот, впервые в жизни увидела, что еще вполне интересна противоположному полу. Когда всю жизнь любишь одного человека без взаимности — одно дело, а когда начинают тебя любить, здесь совсем другие ощущения. В душе Марина давно отпустила Михаила, и сама перед собой раскаялась, что захотела «сладких яблочек» из чужого сада. Только показались они ей слишком горькими.
Михаил как не пытался забыть Лиду, не получилось, и решил искать с ней встреч. Он приезжал в райцентр каждый выходной, в надежде, что увидит ее случайно. Но Лида сама приехала в деревню к матери, и в субботу вышла помыть скамейку за воротами.
Это был тот случай, когда два человека, расставшись по глупости почти восемнадцать лет назад, встретились вновь и стояли друг против друга. Больше всего Михаил волновался, что Лида замужем — не хотел ничем навредить ее семье. Но оказалось, что Лида развелась еще два года назад.
Запоздалое «прости» услышала она в тот вечер, а потом они сидели на чистой скамейке и долго говорили, оказывается, им так много надо было сказать друг другу.
Когда через неделю Михаил предложил Лиде выйти за него замуж, она засомневалась: — Так много лет прошло. Хватит ли нам, Миша, жизни, чтобы свою семью построить, ведь мы не молоденькие.
***
Безвозвратно ушло то время. И уже у Аленки дети в старших классах учатся, а сын Лиды военным стал и мотается по стране.
— А помнишь, ты говорила, хватит ли нам жизни семьей пожить, — спросил поседевший Михаил жену. – А вот видишь, сколько лет вместе, не зря говорят, лучше поздно, чем никогда.
— Помню, говорила, — ответила Лида, поставив на стол пирог, — и, слава Богу, что и нам времени хватило, — сказала она, подавая мужу кружку со свежезаваренным чаем.
А потом они вышли на крыльцо, когда уже совсем стемнело. Воздух после летнего дня освежился и прохлада была такой приятной, что не хотелось идти домой. Ночное небо было усыпано звездами. – Смотри, как много звезд, — сказала Лида, — помнишь, также смотрели на небо в молодости… да так засмотрелись, что на сеновале оказались с тобой…
— Помню, Лидушка, — Михаил обнял за плечи жену,- всё я помню, никогда не забывал, ты ведь моя самая первая и самая верная. Навсегда.
Татьяна Викторова